ПАЛАЧИ ХАТЫНИ: КТО ОНИ?

Казалось бы ещё совсем недавно слово «Хатынь» было известно каждому в нашей стране…
«…С нами малые дети Хатыни! - пели бесподобные белорусские «Песняры». И, действительно жертвы той войны будто бы всегда были вместе с нами. Они жили в нас самих…
В каждом доме…
В каждой семье…
В каждом сердце…
И это было здорово!
Ведь недаром же говорят: «Люди - даже те, кто давно от нас ушёл - остаются живы ровно до тех пор, пока про них хоть кто-то ещё помнит…» Вот уже почти 20 лет, как мы живём в другое время, в другом мире, другой стране. Сегодня все знают, что такое Куршавель. В каких горах «затерялась» эта милая деревушка. Кто именно и за какими удовольствиями туда ездит. Наше время не в чем винить – оно такое, какое есть…
А Хатынь…
Ну, что Хатынь?..
Кто-то пожмёт плечами…
Кто-то промолчит и переведёт разговор на другую тему…
А иногда человек долго-долго вспоминает, потом вдруг бьёт себя по лбу и восклицает: «Ну, как же я мог забыть?!.. Это ж то самое место, где наши кагэбэшники перестреляли всех пленных поляков… То ли военных, то ли банкиров, то ли ещё кого…»
Благодаря отечественным медиа смоленская Катынь напрочь «съела» всю память о Хатыни белорусской. Той самой, что находится в полусотне километров от теперь уже зарубежного для нас, россиян, города Минска…
В своё время хатынской трагедии было посвящено бесчисленное множество книг и публикаций. Все они рассказывали о жертвах. И никто не интересовался палачами. Ну, кому, в самом деле, интересны выродки?!
Выродки – они выродки и есть!
И в этом, как позже выяснилось, скрывалась огромная ошибка. Ошибка не только и не столько нравственная…
Здесь ошибка политическая…
Даже геополитическая!
Нам раньше вскользь говорили, что в деревне лютовали немецкие эсэсовцы Оскара Дирлевангера. Потом, уже во времена перестройки, стала появляться робкая информация о каких-то «своих» полицаях. То ли литовцах, то ли русских, то ли самих белорусах.
Наконец прояснилось…
Хатынь – дело рук не одних лишь дирлевангеровцев, а ещё (и в первую очередь) 118-го шуцманшафт (полицейского) батальона, которым командовал немецкий майор Кернер. Но…
И это важно…
Фамилии его непосредственных подчинённых говорят сами за себя: Смовский, Винницкий, Нарадько, Васюра, Мелешко, Лакуста, Катрюк, Слижук, Богданюк, Коваль…
Значит всё-таки украинцы!
Позже возникла короткая дискуссия о том, что это были за украинцы…
Абсолютное большинство посчитало их просто предателями. Были голоса, утверждавшие, будто не всё так просто. Никакие они не предатели.
Каратели действовали строго в соответствии со своим «мировоззрением»; политическими, националистическими, идейными установками. Традициями тех мест, откуда они были родом…
Однако такое объяснение посчитали слишком заумным, запутанным…
Да и чересчур оскорбительным для братской эсэнгэшной Украины…
Родины «трёх великих Леонидов» - Брежнева, Кравчука и Кучмы…
Но вот настал 2004-й «оранжевый год».
Украина Ющенко взялась чествовать своих новых героев – националистов из формирований Степана Бандеры и Андрея Мельника. И тут вдруг выяснилось…
Хатынь – дело рук тех самых националистов…
«Пламенных патриотов, мучеников, героев, борцов»…
22-го марта 1943-го в деревне Хатынь от их рук погибло 147 человек (сожжены заживо и расстреляны). Из них – 75 детей (самому маленькому было 7 недель от роду).
Как быть с такой памятью?
Выхода только два.
Первый - отрицать все обвинения.
Второй – блокировать информацию; делать вид, что если такая деревня когда-либо и существовала, то где-то очень далеко…
Почти на другой планете…
В настоящее время среди украинских националистов, оранжевых идеологов, инициаторов героизации ОУН-УПА - нет единой трактовки событий в белорусской Хатыни.

Есть две основные версии.
Одни придерживаются первой. Другие – второй. Третьи, что называется, отчаянно путаются в показаниях.
Версия № 1. Да, действительно. В Хатыни зверствовал 118-й полицейский шуцманшафтбатальон («шум»), в котором служили, в том числе, и украинцы. Но эти украинцы не были националистами и не имели к ОУН-УПА ровным счётом никакого отношения.
Есть интервью с подполковником юстиции Виктором Глазковым, который судил Григория Васюру – начальника штаба шумабатальона. На вопрос: «Правда ли, что Хатынь жгли украинские националисты?» этот служитель советской фемиды ответил: «Это неверно. Хатынь сожгли каратели 118-го полицейского батальона. Да, большинство полицаев были уроженцами Украины и само подразделение было сформировано в Киеве. Но это были не националисты, а обыкновенные предатели…»
Версия № 2. На самом деле, 118-й шуцманшафтбатальон («шум») – был воинским подразделением именно тех самых украинских патриотов-националистов. Формировался он на базе Буковинского куреня. Наиболее активные участники – «свидомые» (идейные, сознательные) уроженцы Буковины, Галичины, Закарпатья (западных областей Украины). Но они ни в коем случае не были карателями. Хатынь уничтожали вовсе не они. Всё это выдумки советских спецслужб, москальских провокаторов. Те же провокаторы сочинили и другую байку - об участии куреня в киевских расстрелах сентября 1941-го года (Бабий Яр).
По свидетельствам «украинских ветеранов вызвольного руха» (безусловно заслуживающим доверия!!!), батальон в марте 1943-го года (время сожжения Хатыни) находился за сотню вёрст от Плещениц (райцентра неподалёку от деревни). А именно под городом Лида. Так, в частности, утверждает Орест Билак – бывший полицейский шумабатальона и видный националист, доживающий свой век во Франции.
Та же ситуация имела место и в 1941-ом году, когда немцы убивали киевских евреев и коммунистов.
Националистов не было в Бабьем Яру.
Их вообще на тот момент не было в городе…
КТО ЖЕ В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ СЛУЖИЛ В 118-ОМ ШУМЕ (БУКОВИНСКОМ КУРЕНЕ)?
Откуда это подразделение появилось?
Как было организовано?
Кто они?
ПАЛАЧИ ХАТЫНИ?
Личный состав 118-ого шума состоял из людей трёх основных категорий:
Западноукраинские националисты, прибывшие в Киев в составе Буковинского куреня и походных групп ОУН (мельниковцев).
Бывшие красноармейцы из числа военнопленных – уроженцы Восточной (Советской) Украины (предатели).
Мобилизованная молодёжь (17-18 лет) из сельских районов Киевской области. Парням предлагали выбор: либо тебя угоняют на работу в Германию, либо ты берёшь винтовку, присоединяешься к нам и спокойно охраняешь какой-нибудь мост или железнодорожный переезд. Ничего опасного, ничего позорного.
Что нам известно о первой категории?
Не так уж и мало!
Вот что пишут по этому поводу сами националисты. (Сборник «Буковинский курень в боях за украинскую государственность 1918 – 1941 – 1944»; авторы – Андрий Дуда, Володымыр Старык).
«…19-го сентября немцы взяли Киев. Не прошло и недели, как в Киев прибыл Буковинский курень, который тогда насчитывал 700-800 человек. Разместились на улице Короленко 15 прямо напротив памятника Богдану Хмельницкому на Софийской площади. Командиром был Петро Войновский… В середине октября к буковинцам присоединился Киевский курень – 700 человек восточных украинцев («надднипрянцев») – бывших советских военнопленных. Командир – сотник Захвалынский… 4 ноября из Галичины прибыла ещё одна группа (250 человек), которую привёл Войновский, специально ради этого ездивший во Львов…»
Что из этого следует?
Значит, 29-30 сентября (начало массовых расстрелов в Бабьем Яру) в Киеве уже находились буковинцы (ещё без надднипрянцев и галичан).
Националисты сами себя опровергают, сами себя дезавуируют (что происходит с ними довольно часто).
Чем же занимались оуновцы-мельниковцы в Киеве?
Общеизвестно, что Бабий Яр – дело рук немецкой зондеркоманды 4А. Командир – Пауль Блобель, штандартенфюрер СС, осуждён и казнён в 1951-ом году. В 1967-ом году в Германии найдены и осуждены ещё 11 убийц из Бабьего Яра.
Кто ещё причастен к преступлению?
В сборнике документов «Бабий Яр» (составители Ш.Спектор, М.Кипнис; Иерусалим, 1991 г.) читаем:
«25 сентября в Киев прибыл обергруппенфюрер Еккельн – начальник СС и полиции безопасности. 26 сентября собралось совещание у коменданта города генерала-майора Эбергарда, где был утверждён «план мероприятий в Бабьем Яру». Непосредственными исполнителями назначены: зондеркоманда 4А айнзацгруппы «С» под командованием П.Блобеля, полицейский охранный полк «Юг», Буковинский курень П.Войновского…»
Вспоминает немецкий военный шофёр Хефер:
«Я получил задание поехать на своём грузовике за город. При мне в качестве провожатого был украинец. Было это где-то около 10 часов. По дороге мы обогнали евреев, шедших колонной с поклажей в том же направлении. Там были целые семьи. Чем дальше мы отъезжали от города, тем многолюднее становились колонны. На большой открытой поляне лежали груды одежды – за ними я и ехал. Я остановился поблизости и находился на поляне. Украинцы стали нагружать машину вещами. С этого места я видел, что прибывавших евреев – мужчин, женщин, детей – встречали также украинцы и направляли к тому месту, где те должны были по очереди складывать свои пожитки – пальто, обувь, одежду и даже нижнее бельё. В определённом месте евреи должны были складывать и свои драгоценности. Всё это происходило очень быстро. Если кто-нибудь задерживался, украинцы подгоняли его пинками и ударами. Расстрел производили всего двое шуцполицейских. Один из них действовал в одном конце оврага, другой в другом. Я видел, как они, стоя на уже уложенных телах, стреляют в них – в одного за другим. Проходя по телам убитых к следующей жертве, которая успела лечь за это время, автоматчик тут же расстреливал её. Это был конвейер, не различавший мужчин, женщин и детей. В то время, как одни люди раздевались, а большинство ждало своей очереди, стоял большой шум. Украинцы не обращали на него никакого внимания. Они продолжали в спешке гнать людей через проходы в овраг…»
Источник – Schone Zeiten. Hrsg. V.E.Klee W.Dressen, V.Riess. Frankfurt a.M. 1988, s. 66-69.
Комментарии тут абсолютно излишни. Конечно, для немецкого шофёра «украинцы» и «националисты» – слова синонимы…
Но мы-то знаем…
Украинские националисты и украинский народ – вовсе не одно и то же…
Не народ, а именно националисты (с Буковины, из Черновицкой области) с радостью взяли на себя функции палачей Бабьего Яра.
«За что же их осуждать?» – говорят сегодня в Черновцах…
Действительно, за что?!
Всего лишь загоняли живых людей в ров и там расстреливали…
«Патриоты, гуманисты, борцы за идею»!..
Характерная деталь. Начальник зондеркоманды 4А Пауль Блобель на допросах рассказывал о том, какими страдальцами и мучениками были его несчастные подчинённые. Их нужно пожалеть. И, как минимум, освободить от ответственности:
«Наши люди, осуществлявшие экзекуции, страдали от нервного перенапряжения гораздо больше, чем их жертвы. С психологической точки зрения они пережили нечто ужасное…»
Об убийствах еврейских детей в Белой Церкви (под Киевом) вспоминает лейтенант зондеркоманды 4А Август Хефнер:
«Я вошёл в лес. Солдаты вермахта уже выкопали могилу. Детей везли туда на тракторе. Техническая сторона дела меня тогда не касалась. Украинцы стояли вокруг и дрожали. Детей выгрузили с трактора. Их поставили на край могилы. Когда украинцы начали в них стрелять, дети падали туда. Раненые тоже падали в могилу. Это зрелище я не забуду до конца своей жизни. Оно всё время у меня перед глазами. Особенно запомнилась мне маленькая белокурая девочка, взявшая меня за руку. Потом её тоже застрелили…»
Откуда, спросите вы, такое рвение в исполнении фашистских, людоедских приказов?
А всё оттуда же!
Из воззваний вождей («провидныкив»)…
Ещё в самые первые дни войны оуновский спичрайтер и публицист Климов-Легенда составил манифест (а Бандера поставил под ним свою подпись)…
Вот что там было написано:
«Народэ! Знай!
Москва, полякы, жыдова - цэ твои ворогы!
Ныщь их бэз милосэрдя!»
(«Русские, поляки, евреи - это твои враги! Уничтожай их без милосердия!»
И уничтожали…
И не было милосердия в сердцах нацистов-националистов…
И добрый милосердный Бог (в которого так завзято верят униаты) плакал на Небесах…
И Он не дал им победы…
Не дал победы тогда…
Не даст и сейчас!..
Среди исполнителей тех массовых казней, о которых мы сейчас вспоминаем, было гораздо больше мельниковцев, чем бандеровцев. Но что это меняет? Ведь и те, и другие были абсолютно убеждены в том, что, проливая инородную кровь (кровь «чужыньцев» - чужаков), они добывают свободу своей нации…
«Трэба крови по колина (по колени) – щоб настала вильна Украина!»
Этот изуверский клич воодушевлял, как последователей Мельника, так и сторонников Бандеры.
Возвращаясь к 118-ому шуму и его якобы непричастности к украинскому национализму (интервью Виктора Глазкова), стоит сказать следующее: Глазков так и остался верен данному им когда-то обещанию не педалировать националистическую тему на процессе над Васюрой.
Об этом белорусских чекистов и юристов лично просил первый секретарь Центрального Комитета Компартии Украины Владимир Васильевич Щербицкий.
Однако бесчисленные факты свидетельствуют как раз об обратном.
Из Буковинского куреня (уже отличившегося в Бабьем Яру) вскоре было сформировано два украинских националистических полицейских батальона (115-й и 118-й). Их и отправили в Белоруссию.
Всё тот же Григорий Никитович Васюра принадлежал ко второй категории тех, из кого состоял 118-й шум. Начальник штаба батальона. Бывший кадровый советский офицер. Перешёл на сторону врага. Среди украинских националистов оказался, когда был направлен в специальную школу для пропагандистов. Место дислокации – Вустрау (Германия). На допросах Васюра показал:
«Ежедневно в течение нескольких часов нам читались лекции антисоветского содержания. Причём делалось это очень тонко и изощрённо. Так, на основе фактического материала из жизни нашей страны: сильнейшей засухи 33-го года (Голодомор! Уже тогда его использовали!), нарушений социалистической законности в довоенный период пытались воспитать у нас ненависть к советской власти… Руководителем нашей группы был эмигрант Рознатовский. Занятия проводили и слушатели нашей группы – ярые антисоветчики Приступа и Жила. Жила – выходец из Западной Украины, но откуда именно не знаю. До войны учился в одном из институтов во Львове. После окончания школы нас одели в чёрную полицейскую форму и отправили в Киев… В один из дней полицейские были построены на плацу. Вместе со всеми в строю находился и я. К нам подошёл майор в немецкой форме и спросил нас на украинском языке, имеются ли среди полицейских офицеры. Из строя вышли бывшие советские офицеры, в том числе и я. Майор спросил нас, желаем ли мы поступить на службу в украинский полицейский батальон, командиром которого он является. Все дали согласие поступить в этот батальон, в том числе и я. Майором был Смовский, сидевший рядом капитан – Винницкий. В тот же день я был назначен командиром первого взвода первой роты. Вскоре меня ознакомили с текстом присяги на немецком и украинском языках. Это был бланк. Я поставил свою подпись. Сначала носили чёрную полицейскую форму, а в Белоруссии переодели в литовскую форму буржуазной армии. Получил винтовку советского образца. Потом у меня был бельгийский пистолет вместо винтовки… К Бабьему Яру не привлекались. Кто это делал - не знаю…»
А это показания бывшего красноармейца Качан Ивана Тимофеевича 1918-го года рождения; после войны жил в станице Абадзехской под Майкопом:
«В плен попал под Харьковом. В украинском полицейском батальоне был ездовым… В первой роте было много западных украинцев – все с крестами на шеях. Именно они и выезжали чаще всего на операции. Были самые сильные, надёжные… Комбат Смовский любил выпить, был старый и больной… Васюра был непьющий… Фактически власть была у Васюры… Васюра носил литовскую военную форму с белыми плетёными офицерскими погонами… Сам видел, как на перроне станции Новоельня (Белоруссия) какой-то 16-летний паренёк пытался у торговок что-то стащить съестное. Васюра увидел, схватил его за шиворот и застрелил в упор…»
Источник – материалы трибунала Белорусского военного округа. Дело № 104 (дело Васюры). Хранится в архиве КГБ Республики Беларусь. Рассекречено, но пока не опубликовано.
Немного о командире батальона майоре Константине Смовском. Масса недобросовестных источников абсолютно ошибочно называет его поляком. Ну, с какой это стати какому-то поляку доверили командовать идейными (свидомыми) украинскими националистами?
Нет, конечно…
Своей жене Марии тот же Васюра рассказывал, что «состоит при старом и больном украинском полковнике», который без него никак не может обойтись. Выходит, майор Смовский когда-то был полковником. Когда же? Ответ может быть только один – в армиях Центральной Рады, гетмана Скоропадского, Симона Петлюры времён гражданской войны. А ещё раньше этот Смовский был поручиком царской армии и скорее всего участником Первой мировой. В националистических архивах, рассказывающих о первых воинских формированиях Центральной Рады в 1917-ом году, можно найти упоминания о поручике Константине Смовском, который организовал казацкий кош в Лохвицком повите (на Левобережье между Ромнами и Лубнами). После разгрома петлюровщины Смовский служил у тогдашних «старших союзников» националистов – в польской армии…
Как же можно после этого утверждать, что шумовцы не имели к национализму никакого отношения?! Ведь командир-то их был ещё из тех, из старых гетманцев и петлюровцев…
Ещё немного о Смовском Константине Авдеевиче, 1892-го года рождения (якобы поляке).
После войны его приютили в США. «Экзильный уряд» (правительство украинских националистов в изгнании) присвоило ему «за огромные боевые заслуги» высочайшее звание генерала-хорунжего (такой же чин был и у командующего УПА, «героя Украины» Романа Шухевича). Палач, садист и мародёр тихо скончался в городе Миннеаполисе в 1960-ом году. «Международное сообщество» так никогда и не узнало о его военных преступлениях, преступлениях против человечности (а может, оно и не хотело об этом узнавать)…
Но вернёмся к показаниям начштаба Васюры.
«В батальоне было три стрелковых роты, до 90 человек – в каждой. Русские винтовки. Пулемётное отделение при каждой роте. 45-мм пушка. Миномётный взвод. Автоматы были у комроты Нарадько, комвзвода Мелешко, командиров отделений Лакусты и Катрюка (оба – буковинцы, националисты)… Во второй половине декабря 42-го года были бои в районе Бегомля. Тогда пропал адъютант батальона Коровин-Корниец. В начале января адъютантом был назначен я. Писарем штаба батальона стал Скрипка. В июле 43-го мы двинулись на запад и больше в Плещеницы (райцентр рядом с Хатынью) никогда не возвращались…»
Скрипка Василий Петрович. 1924-го года рождения. Жил в городе Березники Пермской области. Из третьей категории (обманутая, мобилизованная националистами молодёжь). Уроженец села Ольшаница Ракитнянского района Киевской области. Писарь штаба. В операциях участия не принимал. Свидетельствовал на процессе Васюры:
«…Пиджаристый привозил с Западной Украины какие-то газеты. Предлагал мне поехать туда и поступить к бандеровцам на службу. Васюра сначала был в форме литовской армии, а потом в немецкой (выслужил себе). Его все боялись и обращались к нему «пан капитан». Когда мы были в городе Лида (это уже после Плещениц и Хатыни) Васюра привёз из отпуска свою жену и ребёнка, которые потом были при нём…»
Ещё один батальонец - Сахно Степан Васильевич. 1924-го года рождения. Жил в селе Синява Ракитнянского района Киевской области. В батальон поступил, потому что хотел избежать угона в Германию (как и Скрипка из третьей категории). Рядовой третьего взвода первой роты (командир – Иосиф Винницкий – националист с Буковины, его часто заменял Василий Мелешко – бывший советский офицер, уроженец Восточной Украины):
«… Васюру боялись все. Нам говорили, что будем охранять мосты и дороги, а на самом деле воевали против партизан. Первая рота в батальоне была первая по боеготовности. Вооружены были винтовками и карабинами. Тогда в Хатыни команду стрелять по людям отдавали младшие командиры – Григорий Лакуста и Владимир Катрюк…»
Когда вчитываешься в материалы дела, темнеет в глазах. То ли от ужаса, то ли от ярости. Поистине глубина человеческой мерзости может быть бездонна.
«…Подсудимый Сахно пояснил, что, прибыв в деревню Хатынь, он вместе с другими полицейскими задержал в домах и загнал в сарай несколько детей. После этого был в оцеплении места расправы и стрелял по находившимся в горящем сарае детям…»
Показания военного преступника Остапа Кнапа, уроженца села Леляховка Львовской области.
«Всех жителей, включая стариков и детей, затолкали в сарай, обложили его соломой. Перед запертыми воротами установили станковой пулемёт, за которым, я хорошо помню, лежал Катрюк. Поджигал крышу сарая, а также солому переводчик Лукович (из Черновцов). Через несколько минут под напором людей дверь рухнула, они стали выбегать из сарая. Прозвучала команда «Огонь!» Стреляли все, кто был в оцеплении… Стрелял по сараю и я…»
Источник - материалы трибунала Белорусского военного округа. Дело № 104 (дело Васюры).
А вот как это преподносят сегодня в Черновцах (курень, как мы помним, Буковинский):
«…Большинство буковинцев (из куреня) влилось в состав 115-го и 118-го батальонов. Дезинформация про преступную роль, которую якобы сыграли в Белоруссии буковинцы, десятилетиями распространяется советскими историками. Прибыв на место постоя в район Плещениц, батальон имел своим заданием - охранять местных жителей от партизанских акций и поддерживать стабильность в регионе…
(Выходит, они должны были охранять белорусов от них же самих! Большие благодетели!)
…После войны было сфабриковано множество уголовных дел против абсолютно невиновных людей. В том числе и против Лакусты. Это сами партизаны называли себя именами Лакуста и Катрюк, а потом жгли сёла вместе с людьми.
Стоит также заметить, что 118-й батальон на тот момент (март 43-го) находился достаточно далеко от этих мест (Плещеницы-Хатынь). Он был вблизи города Лида…»
Источник - воспоминания Ореста Билака (полицая из соседнего, «родственного» 115-го карательного полицейского шуцманшафтбатальона).
И дальше:
«…Советы могли пытаться дискредитировать нас, но не могли от этого выиграть. Потому что наше отношение к белорусам было наилучшим. Мы ревностно следили, чтобы никто не посмел делать им неприятности. Сами белорусы говорили: «Украйонци – любезный народ!»
Это красные москали украли у них счастье. Организовали собственную национальную партизанку. И к тому же грабили и часто жгли их сёла…»
По поводу Лакусты, Катрюка и всех прочих «любезных украйонцив» хорошо высказался их непосредственный начальник, Григорий Васюра (стенограмма судебного заседания):
«…Это была шайка бандитов, для которых главное – грабить и пьянствовать. Возьмите комвзвода Мелешку. Кадровый советский офицер и форменный садист. Буквально шалел от запаха крови. Повар Мышак рвался на все операции, чтобы позверствовать и пограбить. Ничем не брезговал командир отделения буковинец Лакуста. Его земляк переводчик Лукович истязал людей на допросах, насиловал женщин. Все они были мерзавцы из мерзавцев. Я их ненавидел!..»
На процессе сам Васюра оправдывался тем, что его в тот день в Хатыни не было. Он-де остался тогда в Плещеницах и пошёл в парикмахерскую. Но вызванные в качестве свидетелей парикмахерши его алиби не подтвердили. Зато много людей уличили его как одного из главных палачей Хатыни. Расстрелян 2-го октября 1987-го года.
Какова дальнейшая (послехатынская) судьба 118-го шума?
Что происходило с ним в конце войны и после неё?
Каратели отступали. 4 июля 1944-го года в Вильнюсе 118-й и 115-й шумы (или то, что от них осталось) вновь соединились. К тому времени шуцманы уже открыто и гордо носили свою национальную символику. Форма была немецкая. На пилотке – герб «трызуб». На левом рукаве «жовто-блакитна» (жёлто-голубая) «повьязка». А комсостав был удостоен чести иметь на повязке ещё один «трызуб». Только какой-то по-особому вышитый. (Выслужили-таки, сволочи!)
Оказались во Франции.
Надо было срочно затесаться в ряды победителей
Перешли на сторону Сопротивления (в составе: 491 человек при полном вооружении, три 45-мм пушки, 70 возов, 170 лошадей).
Комбат Смовский и начштаба Васюра остались у немцев, но с ними проводили дознание. Даже какое-то время продержали в Дахау (что Васюра ловко использовал во время советских послевоенных проверок; представил себя жертвой фашизма).
Война заканчивалась.
Полицаи активно зарабатывали себе индульгенцию.
В боях за свободу Франции 10 «украинских стрельцов» (так они себя называли) погибли, 11 получили ранения разной степени тяжести.
350 бывших шуцманов вступили во Французский иностранный легион. Были отправлены в Алжир.
Казалось бы, шумовцы сменили хозяев, и ладно…
Но тут такое началось!..
Ещё до Алжира вспыхнула свара между свидомыми (идейными) западноукраинцами и несвидомыми (безыдейными) уроженцами восточных областей УССР.
6 октября «схидняки» (восточники) во главе со взводным Боднаренко (скорее всего всё-таки Бондаренко) попытались зарезать или придушить во сне геройского буковинца Катрюка. (С чего бы это? Может своими зверствами он опостылел даже «своим? Или своих там никогда и не было?)
Катрюк успел выстрелить. Убил Боднаренко-Бондаренко…
Но взаимные подставы и подлянки продолжились.
Вскоре всё те же надднипрянцы-схидняки настучали командованию французского иностранного легиона на своих западных «товарищей».
Они, дескать, в своей строевой песне «Чуешь сурмы грають!» («Слышишь, трубы трубят») оказывается, поют жуткие, непотребные слова: «Зныщемо крываво Москву та Варшаву!» («Уничтожим кроваво Москву и Варшаву!»)
Как же так можно?
Ведь и СССР, и Польша – союзники голистской Франции по антигитлеровской борьбе!..
Ай-я-я-я-й!
Какой скандал!
Бедные французы!
Они никак не могли разобраться, с какой же конкретно сволочью им тут приходится иметь дело…
Источник – сами националисты (материалы «украинского народного дома» в Черновцах).
Вообще, вся история 118-го шума представляется апофеозом человеческой мерзости, изворотливости, трусости, пакости…
Оно и неудивительно!
Последнее важное замечание.
На Украине особо дотошные адвокаты оуновцев нам могут возразить:
«Ну, и що?..
Чего это вы нас тут пугаете какими-то там мельниковцами?..
Современная Украина за них не в ответе. Мы чествуем героев УПА, а УПА – это бандеровцы, которые к вашей несчастной Хатыни и ко всем вашим мельниковцам не имеют ровным счётом никакого отношения…»
Имеем весомейший аргумент в свою пользу!
В 44-ом году, когда «шум» уже был в Восточной Пруссии, четверо «героев Хатыни» решили уйти и прорваться на запад Украины, чтобы воевать там, в составе УПА (бандеровской, а не мельниковской!).
Это: И. Бродий из Закарпатья, П. Богданюк с Буковины, А. Тершак и С. Северин из Галиции…
Они добрались до Закерзонья и там попались немецкой полевой жандармерии.
Дальше – совсем интересно!
Их отнюдь не расстреляли как дезертиров…
Не повесили, как участников «антигитлеровского партизанского движения» (а именно так УПА всегда старалась себя позиционировать).
К немцам пришли «диячи» (деятели) из какого-то «украинского комитета допомоги» (помощи).
Походатойствовали…
И негодяев отпустили с миром…
Источник – сами националисты (Андрий Дуда, Володымыр Старик).
Свидетельствует полковник КГБ СССР Евгений Николаевич Далидович (этот человек находил и арестовывал карателей из 118-го шуцманшафтбатальона; участвовал в первых гродненских процессах над Лакустой и Мелешко):
«… Я хорошо помню одного из этой четверки бандеровцев (бывших мельниковцев) – палачей Хатыни - Тершака. После войны он спокойно жил у себя в селе во Львовской области. Старое казалось забытым. Однако взять его живым тогда всё же не получилось. Почуяв опасность, Тершак сбежал в лес. Вскоре наши сотрудники нашли его там повесившимся. Это было уже в начале 70-х годов. Другой полицай – буковинец Богданюк – жил во Франции, был достаточно известным деятелем украинской националистической эмиграции. Наши бывшие союзники по антигитлеровской коалиции так никогда его нам и не выдали…»
Многие…
Очень многие полицаи, каратели, эсэсовцы – военные преступники - в конце 40-х – начале 50-х годов оказались в составе бандеровской УПА и действовали против советской власти…
А ещё больше они действовали против собственного населения…
Западных украинцев…
Которые бесконечно устали от войны и хотели мира…
Хотели просто жить…
Хотели растить хлеб и детей…
На своей земле…
Под своим небом…
Так же как хотели этого хатынцы…
Кстати…
Тот, кто думает, будто палачи давно прощены и оправданы за давностью лет и в виду переоценки военных событий более чем полувековой давности, сильно заблуждается. В КГБ Республики Беларусь нас заверили: розыск и преследование националистов из 118-го шумабатальона продолжается.
И будет продолжаться…
Примером может служить всё тот же Володымыр Катрюк, о котором мы уже не раз упоминали. Буковинский убийца (пулемётчик, взводный) из села Лужаны (пригород Черновцов). Скорее всего, он жив и сегодня. Оказывается, гадина обосновалась в Канаде, в городишке Ормтаун неподалёку от Монреаля.
Удивительно как это люди, пытающиеся обучать нас («диких варваров») гуманизму, приобщать нас (бывших «совков») к общечеловеческим ценностям, в то же время умудряются давать приют отпетым выродкам, опозорившим не то, что собственный народ, но даже САМО ИМЯ ЧЕЛОВЕКА…
Лет восемь назад пан Катрюк начал заметать следы. Была предпринята попытка (белорусами или кем-то другим – неизвестно) разобраться с ним в официальном судебном порядке. Однако адвокаты оуновца выбрали беспроигрышную тактику. Заявили, будто их подзащитный оказался среди нацистских карателей по ошибке и наивности (он, видите ли, искренне поверил, что Гитлер дарует Украине государственную независимость). А потом у него выбора не оставалось. Он убивал, потому что его самого могли расстрелять за неисполнение приказа. Следовательно, он стал военным преступником при вынужденных обстоятельствах. А это важнейший довод в пользу его невиновности. В тюрьму Катрюка, конечно же, не посадили. Но он, тем не менее, снялся с места и вроде как срочно уехал в Австралию. Там его искали, но почему-то не нашли.
Пока старый мельниковец петлял по странам и континентам, в Черновцах установили памятник «Героям Буковинского куреня» (читай, «Палачам Хатыни»). В списке спонсоров есть и Володымыр Катрюк, который во имя общего «святого» дела оторвал от щирого сердца целых 100 (!) канадских долларов. Оранжевые националисты из Черновицкой госадминистрации объявляют его почётным жителем города. Есть серьёзное подозрение, что сегодня «герой» ховается не где-нибудь, а у себя же на родине. Живёт тихо, негласно, но в полном довольстве и почёте…
Странно, что белорусские власти никак не удосужатся потребовать его выдачи…
Может быть, этим стоит заняться России?..
Ведь жертвы хатынской трагедии - все 147 человек - были советскими гражданами (иностранцам там попросту неоткуда было взяться).
А РФ, как известно, – законная правопреемница СССР…
И в Хатыни убивали наших людей…
Выходит, нам и карты в руки…
Это тем более актуально, если учесть, что даже в России появляются деятели, пытающиеся «отстоять честь и достоинство» заведомых карателей и, как они говорят, «перевести все стрелки на Лубянку». Такие люди часто ссылаются на знаменитого Владимира Солоухина, который однажды брякнул следующую несуразицу:
«Подозреваю, что и Хатынь сожжена тоже отрядами Берия. Уж очень похожий почерк. Никто ведь не видел, как жгли Хатынь…»
(Из сочинения Солоухина «Последние ступени».)
Ну, что тут скажешь?..
Даже большой, умный, хороший писатель и человек не застрахован от поступков, которые воспринимаются как безграмотные глупости и откровенные пакости…
Недаром же говорят: на всякого мудреца довольно простоты…
И подлости тоже…
А по поводу полного отсутствия свидетелей («никто ведь не видел, как жгли Хатынь») – то тут классик русской словесности славно обмишурился. Последний выживший хатынец (из тех, кто на момент трагедии находился в сознательном возрасте) – Владимир Антонович Яскевич – умер только в сентябре 2008-го года (на десять лет пережив самого Солоухина).
Мы, авторы, хорошо знали этого простого, доброго, по-настоящему советского человека (в самом лучшем, лицеприятном смысле слова). Неоднократно общались, были у него дома (в белорусской деревне Козыри), сидели за столом, слушали и записывали его воспоминания.
Яскевич рассказывал:
«…Нет, нас жгли совсем не партизаны и никакие не энкаведисты. Что вы?! Кто и как вообще мог до такого додуматься! Но вина на партизанах всё равно есть. Мы этих партизан знали. Были они простыми мужиками из наших же деревень. Берия? Какой там ещё Берия! Парни из отряда Дяди Васи (два взвода) пришли к нам в Хатынь накануне вечером. Пели песни. Отдыхали. А с утра пораньше они пошли в сторону Логойского тракта. Подкараулили и начали стрелять в немцев и полицаев, которые ехали на машинах. Это в пяти верстах от нашей деревни. Мы слышали стрельбу. А после, вместо того, чтобы уйти подальше в лес и запутать погоню, они вернулись к нам в Хатынь. Да ещё и следы оставили. Ведь снег же был. Март. Солнечный, ясный, погожий день. К полудню появились каратели. Началась стрельба. Два взвода (60 – 70 человек) против двух рот полицаев и роты эсэсовцев (300 карабинов и автоматов, плюс миномёты и орудие) ничего поделать не смогли. Я видел убитых из тех партизан (одна была девушка). Остальные ушли в лес. Ну, а потом началась расправа. Я, 13-летний хлопчик, отсиделся тогда в картофельной в яме. Правда, меня всё-таки нашли. Двое немцев. Я точно знаю – слышал их разговор. Они решили оставить меня в живых. Одного-единственного из всей нашей деревни (на развод, что ли?)… До сих пор думаю: а что если бы это были не немцы, а оуновцы?.. Те бы точно убили. Уж очень они выслуживались… Я всё слышал… Жуткие крики… Дышал дымом от горящих домов и людей. Все мои погибли. Родители, братья. Только сестра Соня спаслась. Каратели ушли по сигналу. Был звук трубы или горна – «отбой». Я убежал в лес. Прятался. А через день пришёл отряд Дяди Васи (бригада Воронянского). Вырыли три ямы. Партизаны начали хоронить погибших. В одну яму положили тех, кто совсем обуглился – какие-то кости; в другую – тех, кто обгорел поменьше; в третью – расстрелянных, кого можно было опознать… Дядя Иосиф (Каминский) был в том сарае и каким-то невероятным чудом остался жив. Он хорошо расслышал, что приговаривал тот гад (националист Лукович, авт.), который поджигал наших людей. Речь была украинская: «Ото ж бо! У Бога нэ вирылы (не верили), иконы жглы, а зараз и мы вас усих пидпалымо…» Почему-то они решили, будто мы тут все сплошные атеисты… А может так они оправдывали свой грех душегубства?.. Напрасно! У нас в Хатыни в Господа Бога многие добре верили… Хотя и были мы советские… Значит, по-ихнему – москали…»
В завершение хатынской темы необходимо отметить следующее.
Утверждать, будто деревню жгли только националисты, одни националисты и никто кроме украинских националистов…
ВСЁ-ТАКИ НЕЛЬЗЯ.
118-й «шум» не был самостоятельной боевой единицей ОУН (да и были ли другие самостоятельными?). Шуцманшафтбатальоном командовали немцы: Кёрнер, Мюллер, Засс, Вёльке. Именно Вёльке был тогда (22.03.43.) убит партизанами из засады на Логойском тракте – знаменитый спортсмен, метатель ядра, чемпион Берлинской Олимпиады 1936-го года. Чистые арийцы попыхивали сигаретками и, ухмыляясь, наблюдали за тем, с каким остервенением одни неполноценные славяне (украинцы) уничтожают других неполноценных славян (белорусов), освобождая необозримые пространства Восточной Европы для будущей германской колонизации.
Националисты (в основном буковинские и галицийские) были в батальоне следующим по высоте положения контингентом (Смовский, Винницкий, Слижук, Лакуста, Катрюк, Коваль, Лукович).
За ними шли советские предатели. Низшее, презираемое звено (за исключением Васюры, Мелешко, Нарадько, получивших реальную власть над остальными шуцманами). Там среди предателей - кого только не было, включая людей без роду, без племени, кавказцев, татар и даже самих русских…
Плюс неоперившиеся юнцы из-под Киева (Сахно, Скрипка), не имевшие о национализме собственного представления…
Но, несмотря на это…
И именно поэтому…
Отрицать активную, организующую роль украинских националистов, оуновцев, в совершении злодейства – совершенно невозможно, бессмысленно, бесперспективно…
Документы и факты, что называется, вопиют!..